Загадка старого альбома - Страница 28

– Слушаю.

Ровный голос, без эмоций, без недовольства, без радости. Равнодушный. Да, именно такой – равнодушный. Илья в первый момент немного растерялся. Все же он втайне надеялся хоть на какую-то реакцию Вари. Пусть даже на негативную. Лишь бы не равнодушие.

– Варя, это Илья. Илья Шахов. Ты меня помнишь?

– Помню, – тем же безразличным тоном ответила Варвара. – Илья, у меня всего три минуты. Я ставлю опыт, поэтому...

– Да-да, я понимаю, – перебил он ее, чтобы не тратить эти драгоценные три минуты на ненужные пояснения. Опыт так опыт.

Он торопливо изложил свою просьбу о встрече, заверив девушку, что вопрос, по которому ему нужно ее увидеть, – рабочий, касающийся ее специальности. Варя немного удивилась, но предложила ему приехать через два часа, когда она сможет сделать перерыв. Раньше – нет, позже – тоже, потому что у нее – опыт, время предварительно рассчитано. Илья предложил было встретиться после работы, но Варя отказалась, сославшись на то, что сегодня она задержится в лаборатории допоздна. Работа.

Работа так работа.

Она не обманула: пропуск на имя Ильи был выписан. Только выяснилось, что одного пропуска мало, нужно, чтобы вышел тот человек, который его заказывал. А Варя все не выходила и не выходила. Илья понемногу начинал нервничать, а не забыла ли она о нем и не ушла ли вновь в лабораторию наблюдать за своим опытом.

От волнения ему стало жарко. К тому же он почему-то чувствовал неловкость за свое одеяние. Одет Илья был прилично, в дорогой костюм, который сидел на нем ладно, но сам ощущал себя сейчас в этой одежде деревянным, будто Буратино. Может быть, потому, что Варя помнила его (Илья смело надеялся на то, что все же помнила) как рубаху-парня, в неизменных джинсах, художественно протертых на коленях и чуть обтрепанных понизу, в свитерах либо толстовках. Раньше он одевался нарочито небрежно, но в этой тщательно продуманной небрежности всегда присутствовала сексуальность этакого парня-ветра, парня-бродяги, ковбоя, немного романтика, чуть-чуть грубияна, бывалого, закаленного передрягами. Выцветшие джинсы, загорелые скулы, обветренные губы, растрепанные волосы, неподражаемый прищур темных, как беззвездная ночь, глаз, едва уловимый запах костра, которым настолько пропитались его свитера, что никакие дорогие стиральные порошки не могли его перебить, – и девчонки влюблялись в Илью без оглядки.

А сейчас он был одет в безликую офисную робу, пусть и дорогую, но сводящую на нет былую индивидуальность. Сейчас он казался обычным успешным менеджером, зат?ченным под евростандартный офис.

В довершение ко всем волнениям опять разболелась нога. Как не вовремя! Илья привалился спиной к стене и перенес тяжесть тела на другую ногу, здоровую. И в тот момент, когда он подумал, не попросить ли у охранников разрешения еще раз позвонить по внутреннему телефону в лабораторию, в дверях показалась Варя.

– Ну, здравствуй! – она улыбнулась.

У Ильи будто камень с плеч свалился. Он боялся, что Варя встретит его с тем же равнодушием, с которым разговаривала по телефону. Но она, похоже, была рада его видеть.

– Здравствуй, – он несмело улыбнулся в ответ, все еще испытывая какую-то странную неловкость, от которой тело деревенело.

– Дай хоть на тебя погляжу, каким ты стал! – весело сказала Варя. – У-у-у, каким крутым!

Ее комплимент явно относился к его костюму и смутил Шахова еще больше. Как жаль, что он не переоделся в любимые джинсы, а так и приперся на встречу в ненавистном костюме и галстуке-удавке. Черт.

– Похоже, дела у тебя идут прилично. Ну что же, рада, рада за тебя, – заметила Варя. – Пойдем?

Илья отправился следом за Варварой. Из проходной они вышли в довольно просторный парк, в глубь которого вела аллейка с куполом из кленовых крон. Илья полной грудью вдохнул свежий воздух, и к нему постепенно стало возвращаться прежнее хорошее настроение, в котором он ехал сюда, предвкушая встречу с Варей.

Она почти не изменилась. Осталась такой же худощавой и немного угловатой. Угловатость скрадывал широкий белый халат, наброшенный на скромную одежду – свитер и черные брючки. Варя никогда не была поклонницей дорогих марок, одевалась слишком просто. И эта скромность в выборе одежды обманывала, скрывала Варину тонкую красоту, рассмотреть которую удавалось не сразу.

Единственное изменение, которое бросалось в глаза, – стрижка. Раньше у Вари была толстая золотая коса, предмет зависти ее сокурсниц. А сейчас голову девушки украшала короткая стрижка, которая хоть и шла ей, но все равно казалась какой-то чужеродной, будто парик, который примеряешь в шутку и не собираешься носить.

– Ты чего хромаешь? – спросила вдруг Варя, бросив на Илью чуть встревоженный взгляд.

– А ты чего волосы остригла? – невпопад, вопросом на вопрос ответил он.

– А со стрижкой я что, некрасивая? – усмехнулась она.

– Красивая. Только непривычно как-то...

Она неопределенно пожала плечами и вновь блеснула на него глазами, в морской синеве которых плескались солнечные зайчики. И, будто смутившись его пристального взгляда, опустила ресницы. Длинные ресницы, в которых заблудилось солнце. «Ох, Варька...»

– Волосы мне надоели. Неудобно, постоянно приходилось завязывать. У нас тут, в лаборатории, не до внешней красоты, главное – удобство. А ты так и не ответил, – перевела она тему, – почему хромаешь? Что с ногой, подвернул?

– Сломал. Перед новогодними праздниками.

– Вот как... – удрученно протянула Варя, будто и в самом деле огорчилась. – Сочувствую. У меня муж как-то тоже неудачно оступился, правда, все обошлось растяжением, но болело долго.